Юрий Пусов «Случай с микрожниками»

В доме ёржика четыре выхода. Ведь никогда не знаешь, куда тебе захочется выйти. Утром приятно выходить на восток. Ведь тетя Фырия и дядя Фыкус каждое утро пьют чай с ватрушками. И выйдя утром в восточную дверь, ёржик оказывался приглашенным к столу. Он никогда не отказывался. Еще не было ни одного утра, чтобы ёржик остался голодным. Ни единого утра – до сегодняшнего.

Сегодня он не увидел уютного столика на веранде под навесом, потому что его закрывала радужная тряпка. А дядя Фыкус и тетя Фырия выбивали из нее пыль. Отчего вокруг них висело разноцветное облако.

–  А кушать мы не будем? – спросил ёржик.

–  Будем, –  ответила тетя Фырия. – Чуть позже.

–  Насколько чуть?

– Если поможешь, то чуть-чуть, –  сказал, отдуваясь, дядя Фыкус.

Ёржик сбегал домой за выбивалкой и принялся за выбивание тряпки. После первого же удара вокруг ёржика тоже образовалось разноцветное облако. Ёржик чихнул.

–  А может, мы после завтрака закончим? – спросил он.

–  Понимаешь, –  ответил дядя Фыкус, – чтобы культурно позавтракать, нам нужна белая скатерть.

–  Понимаю, – кивнул ёржик. –  И что нам мешает ее постелить?

–  А то, что мы из нее в данный момент выбиваем микрожников! –  ответил дядя Фыкус.

Разноцветная пыль воспользовалась тем, что дядя Фыкус на секунду отвлекся, чтобы тут же вернуться обратно на скатерть.

–  А кто такие эти микрожники? –  удивился ержик.

Дядя Фыкус отложил выбивалку, сложил руки на животе, закрыл глаза и начал нараспев:

–  Давным-давно всё на свете было серым. Поглядишь налево – серо. Взглянешь направо – серо. Обратишь свой взор к небу –  серо. И скучно – как следствие. Однажды собрались все жители серого мира и пришли к творцу серости. «Помоги раскрасить наш мир», –  попросили они.  «Помогу, — ответил творец. –  Отныне будет в вашем мире новая профессия –  художник». Огляделись жители вокруг и возразили: «Даже если мы все примемся раскрашивать мир, на это уйдет очень много времени. А мы не можем бросить свои дела. Кто же тогда будет возделывать культуру, выпекать новости, давать всходы, чинить козни? А без козней никак. Они всё время ломаются».  «Хорошо, –  сказал тогда творец. –  Есть в нашем мире свободные частицы. Их очень много, но мы их не видим, так как они микроскопически малы. Пусть они будут микрожниками».

Только он это сказал, мир вокруг начал преображаться и был раскрашен в течение минуты. Листья стали разноцветными, небо, горы, водоемы… Но вот беда, –  микрожников оказалось слишком много, и стали они красить то, что красить не надо. Мир почти полностью потерял белый цвет. Хотели жители обратиться к творцу, чтобы он успокоил лишних микрожников, но тут они сами пошли красить льды на полюсе и замерзли.

–  Так это микрожники скатерть расцветили? –  понял ёржик, когда дядя Фыкус умолк.

–  Да, –  кивнула тетя Фырия. –  Наверное, из-за глобального потепления часть лишних микрожников оттаяла.

–  А может, без скатерти обойтись? –  спросил ёржик.

–  Что ты! –  возмутилась тетя Фырия. –  Без скатерти нельзя! Что же это за ватрушечное чаепитие без скатерти?!

–  Они и ватрушки раскрасили, –  пожаловался дядя Фыкус. –  Они теперь синие. Я боюсь их есть.

–  А выбивать бесполезно, – сказал Ёржик. Он стукнул выбивалкой по скатерти  – цветная пыль взлетела и тут же вернулась обратно.

–  Видно, приглянулась им наша скатерть, – вздохнул дядя Фыкус.

–  Так что же делать? Может, на травке позавтракать? Я слышал, это пикник называется.

–  Пик-пик? –  переспросил дядя Фыкус. – Не пойдет. Мы ж не грызуки какие-нибудь.

–  А может, у кого-то можно занять скатерть?

– Такая белая скатерть, как у нас, есть только у сермяка, но он никогда никому ничего не дает.

–  Это мы еще посмотрим! –  ёржик схватил радужную скатерть и убежал.

 

*  *  *

 

Сермяк жил в норе на опушке высохшего леса. Раз в сто лет вырастает новый лес, чтобы старый мог спокойно высохнуть, а потом усохнуть. Но когда этот лес высох, все ушли из него, кроме сермяка. Он остался в нем жить, не давая усохнуть. Всё здесь было серым, включая сермяка, его коллекцию лоскутков и его настроение. Всё, кроме скатерти.

Она была белой – как сермяк ни пытался ее испачкать до серого, но каждое утро скатерть будила его белоснежной чистотой.

 

*  *  *

 

Ержик вошел в высохший лес и дошел до норы.

–  Привет, сермяк! Грустишь? – поздоровался ержик. Ему никто не ответил.

–  Грустишь, –  кивнул ёржик. –  А у меня для тебя кое-что есть. Хочешь, покажу?

Снова никто не ответил – только протяжно заскрипела старая, давно осыпавшаяся ель.

–  Хочешь, –  улыбнулся ёржик  – и развернул и встряхнул разноцветную скатерть.

–  Нравится? Меняю на белую.

Что-то зашуршало в опавшей хвое, где-то каркнуло.

–  Вот, – сказал Ёржик и повесил скатерть на нижнюю ветку бывшего дуба. Зажмурился, досчитал до трёх, обернулся и забрал белую скатерть с той же ветки.

–  Спасибо, сермяк. Не пожалеешь.

Ёржик уже почти вышел из сухого леса, как вдруг услышал веселое хихиканье. Он не удержался и обернулся. Мёртвый лес оживал. От цветной скатерти по веткам разливались краски. Всё дальше и дальше смешиваясь, перетекая друг в друга. Когда яркие живые цвета достигли верхушки минуту назад бывшего мёртвым дерева, дуб встрепенулся, будто проснулся от долгого сна. Разноцветная пыльца взлетела с его веток, осела на соседних деревьях и превращение продолжилось.

Ёржик улыбнулся и с белой скатертью под мышкой поспешил на чаепитие.

 

*  *  *

 

Так высохший лес превратился в радужный, с цветами, бабочками, ручейками и всеми вытекающими из этого последствиями. А сермяку пришлось подыскать себе новое имя, чем он сейчас и занимается.

С тех пор микрожники больше не безобразничали. Разве только изредка кому-нибудь попадется синяя ватрушка.

© Юрий Пусов, 2012