Юлия Гавриленко, ondantr «Заводная копилка «Мертвец». Окончание

Глава 10

Мы сидели на пляже, откуда начали свое приключение на острове, и пытались отскрести заляпавшую нас всякую дрянь. Водоросли, грязюку и даже, по-моему, зомбячью кровь. Мы устали, поэтому дело продвигалось очень медленно. Из всех нас только Яша, все еще покрытый ряской и слизью, был бодр и весел. Носясь с жутким хрюканьем по берегу, он то и дело выхватывал из валяющихся остовов кость и тут же начинал ее закапывать.

– Слышь, Никит, – начал Витька, закатав штанину и яростно драя песком свою коленку. – Я вот что вспомнил: ты обещал рассказать, откуда Морской чертяка вылез.

– Может, потом? – зевнул Никита.

– «Потом» – было на болоте. И то «потом» – это уже «сейчас», – поддержала я Витьку.

– Да ничего особенного, – в последний раз попробовал отвертеться от рассказа мой братик.

– Ну вот и расскажи, что это там было за «ничего особенного», а то получается – ты просто болтун.

– Это почему же?

– Да потому что слова своего не держишь.

– Ну ладно, ладно, – пробурчал Никита. – Вот ведь пиявки! Короче, после того как за мной погналось костяное пугало, я бежал, пока не стал задыхаться. Конечно, я не самый лучший в классе бегун, но наш физрук может теперь мной гордиться. Мне уже показалось, что чучело отстало, но поперек дороги вылез крокодил. Честное слово! Самый настоящий! Когда мы проходили мимо него с вами, это было обычное бревно — Витька даже наступил на него. Но при свете луны эта зараза очухалась и оказалась довольно резвой. Я уж бежал от него, бежал, в конце концов притомился и залез на дерево. Как будто мне костяницы не хватило для внеклассного урока физкультуры. И с этого дерева я различал огонек хижины, поэтому особенно не волновался и думал, что скоро смогу вернуться к вам. Но как бы не так! Только отдышался, как слышу – рядом кто-то шуршит.

– Черт морской? – встрял Витька.

– Что бы ему делать на дереве? Думай головой! Он же морской! Не перебивай. Это оказался дикобраз. Он, может быть, и не хотел бы нападать, но обиделся на мою наглость и решил меня проучить. Хорошо, что я про них смотрел в «Непутевых заметках». У них иглы хуже пули. Ядовитые! В общем, он отряхнулся, иголки и полетели по сторонам! Хорошо, что я за стволом спрятался, да по лиане потихоньку сполз вниз. Огляделся – крокодил ушел. Ну, думаю, надо идти сестре помогать.

– Так уж и подумал? – не поверила я.

– Ну почти, – улыбнулся Никита. – Я думал вот что: «Интересно, как там — эту язву еще не схрумкали?»

– Вот теперь верю. Дальше что? – у меня не было сил даже ущипнуть его за бок.

– А дальше – самое интересное. Не поверите! Только я спустился по лиане – из зарослей выходит Кормщик. Зырк, зырк по сторонам – и мимо меня. Я замер и чувствую: сейчас умру тут же на месте. Тут еще Яша возьми и залай! А колдун, недолго думая, выхватил здоровый такой пистолет из-за пояса и прямо в меня и пальнул.

– А как же ты уцелел-то? – прошептал Витька.

– Как, как! Не знаю! Я даже почувствовал, как волосы пулей взъерошило. Даже «мама» сказать не успел! А пистолет у него старый – дыму столько напустил, сразу все как туманом заволокло. Тут-то у меня будто словно выключатель в голове щелкнул. Я побежал оттуда так, что сотня костяниц не догнали бы. И сам не заметил, как долетел до моря.

– Да ладно!

– Вот тебе и ладно. В общем, вылетел я из джунглей – в боку колет, язык на плече, а сам прикидываю, не догоняет ли меня этот гад с пистолетом? Прислушался: вроде никого. Только Яша рядом сопит как паровоз. Ну ладно, думаю, сейчас отдышусь и обратно. Кто его знает, может, он вас там перестреляет. Взял булыжник потяжелее, присел на песок, сижу, пытаюсь дыханье восстановить. Вдруг вижу впереди между двух скал здоровенный такой белый камень лежит и куча костей вокруг. И я сразу вспомнил то, что мертвяк рассказывал про алтарь и про ритуал, когда Морской дьявол вылез. Ни фига себе, думаю,  это же то самое место! – Никита замолчал, отколупывая с локтя чешуйки.

– Ну а дальше что было?

– Что-что! Подошел я, как дурак, к этой каменюке. А она вся такая белая и горячая, будто на солнце весь день лежала. Тут Яшка как залает и задом от нее, задом. Не,  решил я,  раз даже «хрю-хрю» не хочет идти, то дураков нет!

– Он не «хрю-хрю», – оборвала я Никиту, показав ему кулак. – Только еще раз его так обзови! Он, между прочим, нам жизнь спас.

– Ой-ёй! Как страшно! Может, мне дальше не стоит рассказывать, а?

Ох, какой же все-таки Никита зануда – сил моих нету!

– Дело твое. Хочешь – рассказывай, хочешь – нет.

Помолчав для порядка пару минут, Никита все-таки продолжил:

– Смотрю я на камень, а сам отхожу, отхожу. Вдруг слышу – зовет меня кто-то. Вроде от воды, совсем близко от меня. И жалобно так, по-девчачьи. «Мальчик, мальчик. Не бойся. Подойди сюда». Я огляделся: вокруг вроде никого. «Куда сюда-то?» – спрашиваю. «К воде, мальчик. Не бойся», – отвечает. Но ты вон, Ирка, знаешь, даже когда у нас во дворе в звездных десантников играли, все в ловушку Чужих попали, а я нет. Поэтому отвечаю я девчонке: «Не пойду! Мало ли что, может, вы меня к себе утащите. Тут место такое, глазами не хлопай». А она мне: «Мальчик, ты не бойся. Ты же враг Кормщика, я – тоже».

Вот после этого я задумался. Глянул на Яшку. Тот ничего – молчит, сидит, сопит. Тогда я подумал-подумал и спрашиваю: «А вы кто?» Девчонка эта засмеялась. «Я, – говорит, – море. Пожалуй, тебе лучше всего будет так меня называть». – «А чего с Кормщиком воюешь?» – «Потому что очень сильно он меня обидел». Ну, подошел я в конце концов.

– И что там было? – не удержался Витька.

– Не поверишь! Русалка из сказок. Честное слово! На вид – ну как Ирка, только постарше. Сидит на подводном камне. Вместо ног – хвост, как у дельфина.

– Красиво, наверное.

– Красивая, – мечтательно прикрыл глаза Никита.

– Ну, ясное дело. Если б некрасивая была, ты б не подошел, – не смогла не подколоть его я.

– Дурочка ты! Всё! Не буду рассказывать!

– Никит, не обращай на нее внимания. И что дальше?

– Пусть Ирка рассказывает!

– Никит!

– Что?

– Ну брось ты дуться!

– А что она!

– Ладно, Никита, я молчу, – пришлось мне почти извиниться.

– Молчит она! Предупреждаю: еще раз – и я точно не буду ничего рассказывать. Короче, подошел я к этой русалке. Немножко постоял, и тут она мне и говорит: «Слушай, а может быть, ты мне поможешь?» Я подумал-подумал и спрашиваю: «А чем?» – «Ну, – улыбается, – Кормщика победить». – «Видела бы того Кормщика, – говорю я ей. – У него и зомби, и магия, и пистолет даже есть — как его победишь?» – «Все верно, – покачала головой русалка, – но он силен на суше. А вот в воде… На, возьми ракушку. Если станет совсем худо, швырни ее в колдуна, и с ним будет покончено». – «Да ладно, – не поверил я, – все так просто?» – «Не все, – подмигнула мне девчонка. – Но я тебя не обманываю».

Почесал я  в затылке: мало ли что она мне подсунуть хочет? А потом согласился. Ну а дальше вы и сами все знаете. Отдала мне эту ракушку русалка – а оказалось, что это ворота для Морского дьявола.

– Эх, Никит, а еще взрослый! Вот выплеснулось бы из этой ракушки море – и что тогда? – спросила я.

– Эх, Ирк, – в тон мне, закончив оттирать лицо, ответил Никита, – надо было тебя оставить там на болоте с Кормщиком.

– Надо было, – равнодушно сказала я и пошла умываться к морю.

А через пять минут подошел и Никита. Посопел, пошлепал пяткой в набегающих волнах и только после этого тихо проговорил: «Извини». Но я на него уже не дулась. Что ж делать, если Никита такой. Ничего. Как говорит бабушка, «большой-то я вырос, а ума-то нема».

Мы вернулись к Витьке, я продолжала молчать, а Никита все-таки досказал то, что хотел:

– И знаете, я ж ракушку-то послушал, пока нес. Приложил к уху – просто так, по старой привычке…

– А оттуда ка-а-к выпрыгнет! – заржал Витька.

– Не выпрыгнуло. Оттуда как будто песенка звучала: «Кто не справился с желаньем, душу дал на растерзанье…» И еще что-то такое: «Победитель будет тот, кто погоню уведет…» И стоны, много разных стонов, как будто и мальчишки плачут, и взрослые дядьки…

Честно говоря, мне так и хотелось постучать по голове или покрутить пальцем у виска. Стоны он слушал! Взял не-пойми-чего у черт-те-кого и к уху приложил. И это – старший брат!

А Витька вдруг посмотрел на Никиту как-то неожиданно уважительно.

– Стишок знакомый, на мертвяковый похож. Я думаю, это все потому сработало, что ты костяное чучело от нас увел. Вроде как спасал нас…

– Думаете?

– А стонали, видно, остатки души тех моряков и рыб, что Кормщик сгубил за все время и отправил к Морскому дьяволу.

Витька вытаращил глаза, а затем хихикнул:

– Вот они там ему бока намнут теперь, а? За все рассчитаются!

Мы с Никитой тоже засмеялись, а когда закончили хохотать, то увидели, что над морем возникла дорожка – легкое кружево из морских водорослей. Это летучая тропа поднималась от самых наших ног туда, к луне, и, покачивалась, призывая отправляться в путь. Мы ступили на нее, не раздумывая. Как-то сразу стало понятно, что это выход. Путь домой.

Глава 11

Мокрые водоросли немного поскрипывали, и идти вначале показалось трудновато: мы могли поскользнуться или ступить мимо, не говоря уж о том, что водоросли – не особо надежный материал. Но тропа была необычной, и мы знали, что на ней с нами ничего не случится. Мы двигались вверх, а море не отступало, мы никак не могли подняться над ним. Вокруг нас возвышались стены зеленоватой воды, гигантский морской туннель вел нас вперед, наружу, на воздух, а волны спешили на прощанье поведать нам свои секреты.

Похоже, Морской дьявол выбрал странную награду – он показывал нам в качестве предостережения то, что двигало помыслами его старого врага Кормщика, то, что было свойственно почти любой человеческой душе, – ее темную сторону. Мы видели диковинных тварей, погибших в океане, но не превратившихся в скелеты. Вот огромный кит с распоротым боком. Вот морж, задыхающийся от жары. Вот белый медведь в дырявой шубе, а вот прекрасный морской конь со змеиным хвостом, спутанный рыбацкой сетью.

Я припомнила, что именно так выглядели гиппокампусы в парковых фонтанах. Белоснежный нарвал с рваной раной от корабельного винта и удильщик, разрезанный любопытными руками исследователей, благодарно кивали нам. Все они вызывали у меня не отвращение – жалость. Жалость к невинным убитым созданиям. Жалость к тем, кто был погублен людской жадностью.

За нарвалом виднелись горы здоровья и долголетия. За удильщиком – потопленные в кровавых боях корабли. За морским конем – почет и слава. Чем дальше мы поднимались, тем привычнее становились морские жители. Красивые рыбки в домиках из древних амфор, диковинные кораллы, увитые золотыми цепями. Любопытные дельфины выныривали из нефтяных пятен, а тюлени, обладатели симпатичных морд, рвали в клочки модельные шубы и расхватывали своих белых детенышей.

Было страшно видеть их, но в глубине души мы чувствовали покой. Как раны, покрытые корочкой под пятном зеленки, они больше не вызывали боли у измученного моря.

*   *   *

Край дорожки из водорослей упирался вовсе не в луну, а в маленький светлый квадратик. В окно нашей кухни. Можно было различить мирный зеленый абажур, освещающий осколки маминых любимых чашек и сахарницы на столе.

Мы поочередно протиснулись в форточку. Никите, правда, пришлось попыхтеть — плечи широковаты оказались. Я начала прибираться, на ходу сочиняя правдоподобную историю для мамы, и размышляла, выкидывать осколки со следами зубов, чтобы не волновать ее, или оставить в мусорном ведре, чтобы она не придумала, будто бы мы ее любимый чайный сервиз кому-то передарили.

Никита схватил чайник и начал жадно пить воду прямо из носика. А Витька смущенно потянулся к остаткам своей булки с корицей. Мальчишки! Как можно было думать о еде! Мне после всех приключений и кусок бы в горло не полез. Как только вспомню зомби и их «ням-ням», б-р-р!..

Я все-таки смахнула осколки чашек в ведро и потянулась было за более крупными черепками…

– Ой!

– Ты чего визжишь и прыгаешь? – подскочил Витька. – Здесь-то чего скакать?

– Ко… Ко-пил-ка, – еле смогла я выдавить. – Вот она.

– Где? – одновременно вскричали Никита и Витька, подскочив ко мне.

– На столе, – пояснила я, показывая на черепки. – Все, что от нее осталось.

Ребята одновременно схватились за остатки коварного, но несчастного юнги. Поднося к глазам то один кусок, то другой, они убедились, что мертвяк и в самом деле раскололся у нас на столе.

– Как будто его разорвало что-то изнутри, – сказал Никита. – Что же теперь с ним будет…

– Обрел покой? Или получил свободу? – предположила я. Если честно, то в глубине души мне было жалко глупого юнгу. Пусть он и тащил Кормщику жадные души, но ведь его заставляли это делать. А сам-то он пожить толком не успел…

– Да ну, придумаешь тоже, – махнул рукой Витька и состроил рожу черепку с выпученным кровожадным глазом. – Он вернул свою душу, а тело у него наверняка где-то было припрятано. Сколько он крал ребят для Кормщика-то! Небось поедет первым делом в бар и…

– Но мы об этом уже не узнаем, – закончил Никита. – Если только он не решит навестить нас и сгрызть еще пару-тройку чашек.

– Ну и придет? Что такого? «Не бойся, мальчик, больно не будет», – замогильным голосом произнес Витька и засмеялся.

А пока они разглядывали осколки копилки, я заметила, что среди них что-то блеснуло. Это оказались три полустертые монеты

– Дублоны, – присвистнул Никита. – Испанские… Старинные.

– Подарок или плата? – прошептала я. – Боюсь…

Ребята переглянулись и одновременно подмигнули мне.

– Ни то, ни другое, – сказал Витька, – просто ему их выкидывать жалко было.

– Вот и решил в качестве сувениров оставить, – добавил Никита. – Пробьем в них дырочки и повесим на шеи. Просто так.

Эпилог

На набережной Малекон в Гаване даже камни, казалось, источали жару. Раскаленное кубинское солнце облизывало загорелые плечи продавцов сувениров. Словно мухи, завязшие в патоке, еле-еле волочили ноги многочисленные туристы, и лишь юные водоносы проворными мальками сновали в толпе.

– А вот кому воды! Вода Вода! Свежая вода!

– Сколько? – одного из мальчишек поймала крепкая рука и коснулась сумки-холодильника.

– Один песо.

– Пять стаканов, – загорелый дочерна моряк в выцветшей тельняшке, льняных брюках и дырявом сомбреро протянул одному из мальчишек две бумажки и, не обращая внимания на округлившиеся глаза водоноса, быстро выпил всю купленную воду.

– Хорошо! Триста лет не пил здешней водицы,  – моряк почему-то хихикнул и легонько щелкнул мальчишку по носу. – Эй, пацан, скажи, а цел ли еще старый маяк в Гавани Висельников?

– Висельников? Нет, сеньор, я не слыхал о такой. Но в бухте Эль-Хорро есть действительно какие-то развалины маяка. Там даже музей сделали.

– Музей? – моряк улыбнулся, и мальчишка-водонос невольно попятился. Было в улыбке приезжего что-то настолько чужое, что вспоминались леденящие кровь истории о гостях с того света. Но тут же солнечные лучики прокрались под широкие поля шляпы моряка, и мальчишка облегченно перевел дух. Показалось. Улыбка как улыбка. Белые зубы. Обычное молодое лицо.

– Да, сеньор, музей. Всякие старинные штуки. Якоря, пистолеты, пиратские сундуки и даже, мне брат рассказывал, есть самый настоящий барабан колдуна.

– Барабан? – приезжий пошатнулся и прерывисто вздохнул. – Именно барабан?

– Да. Так говорил мой брат, сеньор! С вами все в порядке?

– Да, пацан, в порядке. Так где, ты говоришь, этот музей?

– В бухте Эль-Хорро. Два часа пути.

– Очень хорошо. Колдуна, значит. Колдуна. На вот, держи – это тебе на удачу! – Моряк хихикнул, оскалился и, протянув водоносу бумажку в десять песет, поспешил в сторону центра города.

Мальчишка, взяв деньги, пожал плечами. Жара – чего удивляться? Вот туристу голову-то и напекло. Побольше бы таких. Со странностями. И, закинув сумку-холодильник на плечо, водонос снова нырнул в толпу. До конца дня было еще далеко.

КОНЕЦ (может быть)

© Юлия Гавриленко, Дмитрий Корниенко, 2010