Суворов С.А. “Легенды Предгорий Алтая” — “Волшебный котелок”

С поисками мельницы Дурова, пропавшей после ненастной Прасковьей Пятницы, ни у кого из Предгорья ничего не получилось.

По день настоящий  место, где она стояла, считаетсязаколдованным.

Старая же память о звучной славе ее, а также о хозяине ее — мельнике Дурове — закрепилась легендой.

Участники же тех волшебных событий (мужички обозные из дальних сел), как к Харлово утром выбрались, а зерно свое обратно молотым получили, загадками себя пытать:

— Что? Да как? Да с чего? — прекратили. Не к чему голову ломать — пользы от того никакой, а время отнимает, — беспокойство заводится.

Все от мала до велика прекратили, кроме мужичка за водой отправленного и в Чарыш-реке котелок утопившего.

Вспомнили?

Славно!

Мужичка, Акинфий Игнатович Куренной люди прозывали и повествуют, что сам не свой он со временем сделался.

На следующее утро с мельницы Дурова к Харлово, он, как и все остальные, целехонький выбрался — без ранений и увечий.

Шрам на лице его (вещей ветлой нанесенный) вскоре затянулся.

Предположили люди, что и в душе рана-то его тоже зажила.

Да не все так просто оказалось. Живет себе человек — не бедствует. Вроде, все при нем и опять же все имеет, но поведением в изумление знакомых приводит.

Причины же перемен указанных попозже прояснились.

Тайное-то все одно на белый свет вылезло.

Ну, да сами читайте.

***

У Акинфия Игнатовича, как рубец на физиономии зарос, видения возникли. То ли сон, то ли явь — не разобрать. Реальные, до жути.

Сядет, допустим, Акинфий в личном тереме за стол. Откуда не возьмись — утерявшийся котелок на столе и проявиться. Пар от него исходит, словно с огня только что снят, а внутри золотых монет полным полнехонек, с горкой. Переливаются денежки, блестят и даже позванивают тихонько. Куренной руки к котелку тянет, а взять не может. Воздух ладонями загребает.

Или пойдет, допустим, Игнатович рыбачить. Подберется к реке. И начинается. Мерещится ему, будто забрел он на середину Чарыша, сеть забросил — котелок утопленный выловить. Только за сеть дернул, потянул — волны огромные поднялись, и понесло его течение в водоворот. Затянуло. Вода в рот, нос и уши залилась. Руки, ноги парализовало — плетьми висят. Дышать не возможно — то-о-о-о-нет. Очнется Акинфий в поту холодном, ртом воздух ловит, как рыба на безводье — стоит на берегу, где к реке и подбирался.

Повторялись видения кошмарные из случая в случай на протяжении трех зимних месяцев.

Грезы эти Куренного нелюдимым сделали. Кому ж охота, чтоб над тобой, как над дураком посмеивались. Вот он затворником и заделался. И на люди и в церковь ходить прекратил.

На этом, однако же не застопорился.

За зиму смастерил Акинфий Игнатович из сети рыболовной сеть в ячейку крупную.

Как ледоход на Чарыше закончился, собрался он и на полгода, до первых снегопадов на реку рыскать подался.

Берега осматривал, гальку прибрежную ворошил, сеть забрасывал, а рыбу попавшуюся, крупную причем, обратно в Чарыш высвобождал.

Как-то один пастух в те места, где Куренной находился, скот пастись выгнал. Акинфия-то и заметил. Сообразил крестьянин:

— Ищет что-то.

Подъехал на конике пастушьем, и в дебри словесные не вдаваясь, из чистого любопытства вопрос в лоб задал:

— Чего удумали-то рыскать по реке, Акинфий Игнатович? Ищете что ль потерю?

А Куренной зыркнул из под бровей насупленных и сказал:

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! — повернулся спиной и ушел.

Вот тебе бабушка и Юрьев день!

Был Акинфий любезный человек, общительный, компанейский и все эти перечисленные качества из него как ветром выдуло. Бирюк бирюком, одинокий волк — совсем с людьми разговаривать и здороваться перестал.

***

К концу зимы облетело всех односельчан Куренного приглашение:

— Удостойте вниманием праздник по случаю дня рождения Акинфия Игнатовича! Ожидаем с радостью.

Практически вся деревня к нему пожаловала. Главным образом из любопытства:

— Что вновь за перемена случилась в человеке? То ни здравствуйте, ни до свидания, то удостойте вниманием.

Пришли гости нарядные. Облачения новые, чистые, яркие.

Куренной лично каждого на пороге встречал и сердечно здоровался. Как приглашенные все сошлись, так и за стол сели.

Первый тост:

— За хозяина! Долгих лет!

Второй раз чарки подняли:

— За удачу! Чтоб дела спорились!

Перед третьим поднялся именинник из-за стола праздничного, налил себе чарку вина красного и обратился к пришедшим с речью неспешной:

— Спрашивали вы меня, сельчане мои дорогие, а кто не спрашивал все одно вопросом задавался, что я на реке поделывал и к чему сетью забавлялся. Сейчас пришло время все мне вам поведать. Нашел я, что искал. Нервов потрепал и страха натерпелся непомерно, через край. Вот я что рыскал.

Залез он под стол, и котелок вытащил с золотом в монетах.

Ахнули собравшиеся и замерли в немом вопросе, разъяснения ожидаючи.

Куренной обождал пару минут и продолжение повел.

— Всю весну, лето и осень я его вылавливал. Отчаялся. Мыслил — не попадется. И все же поиск не прекращал. Незадолго до первого снегопада спустился я по Чарышу в тихое местечко недалеко от Маяк-горы. День-деньской сеть забрасывал — кроме рыбы ничего. На закате запалил я костерок на берегу. Да и решил закинуть сеть в последний разок. Зашвырнуть хорошо, сплавил маленько по течению, собирать принялся. Вдруг остановилось течение реки. Поднялась вода холмом роста в три человеческих и форму головы обрела. Пена речная в усы, бороду, брови и волосы собралась. Вода синяя — глаза, вода илистая темная — лик. Замер я — вот она смерть моя, в голове мелькнуло. Тут голова водяная заговорила: «Эх и глупый же ты мужик, Куренной! Ищешь то не знамо что. На, возьми потерянное. Да только добро это, с той ночи как ты его утопил, мое. Свойства его поменялись. Пользуйся, но срок твой короток и душа твоя мне достанется». Сказал речной дух (водяной) речь свою грозную и котелок выплюнул. Прямо к ногам моим он упал. Схватил я его, каким был (с водой) и бегом к костру. Гляжу в свете огня — котелок золота полнехонек. Радость во мне заиграла неистовая — дали наконец-то за мытарства вознаграждение. Подумал, заживу припеваючи. Праздники — веселье каждый божий день у меня будут в доме. Добр Мартын, пока есть алтын. Ну, так и давайте выпьем на этом.

Кто-то для приличия тост за гостеприимство и достаток в доме произнес.

Выпили, однако, гости в полной тишине.

Куренной продолжил.

— Подумал, я, сельчане мои дорогие — заживу припеваючи. Все чего душа пожелает накуплю. Приволок я еще два котелка с речной водой из Чарыша. Итого пуда два золота на вес у меня запасец скопился. Радовался я, радовался, покуда вот чего не обнаружил. Глядите же.

Засучил Акинфий Игнатович рукав рубахи своей новой бархатной.

Тут все и увидали — рука-то прозрачная, огонь свечной через нее просвечивает. А внимательней пригляделись и не рука вовсе — вода речная илистая, форму руки принявшая.

На том приглашенные без вопросов разбежались.

Душу человек нечисти продал. Какой тут праздник — поминки прижизненные.

***

Котелок волшебный Куренной поначалу изничтожить вознамерился — в горне кузнечном расплавить.

После все же передумал и ведуну Пертовану отдал.

Рассудил:

— Петрован с духами и нечистой силой плотно контачит. Пусть он владеет, оберегает и оберегается. Сподручнее ему.

Взамен, за подарок, Петрован обещался кудесничать для жителей Предгорья бесплатно пока в твердой силе и здравом уме пребывает.

Затем воротился Акинфий Игнатович Куренной в Центральную Россию. Выбрал монастырь с самым строгим уставом и принял монашеский постриг — влился в воинство Иисуса Христа. Но, вызволил ли он душу свою окончательно или нет — Бог весть.

© Суворов С. А.