Анна Никольская «Про Костю Косточкина». Повесть. Часть 6
Квартира № 22
Дверь в квартиру № 22 была настежь распахнута. Но это меня не удивляло. В квартире № 22 вот уже без малого восемьдесят лет жила старуха Буренкина – тугая на оба уха. Дверь она постоянно держала открытой (подпирая ее сосновым поленом), что не очень нравилось соседям. Им пахло.
— Коровником, — говорил мой папа и морщился. – У нас в подъезде пахнет коровником, увы и ах!
— Это не в подъезде, — не соглашалась с ним мама. — Это у старухи Буренкиной сбежали щи.
Я зашел к Буренкиной и принюхался. Вместо коровника пахло зайчиками – я не был удивлен. Значит, я на верном пути.
В комнате слева по коридору горела зелёная лампочка.
«Спальня», — мысленно прикинул я и пошел на свет.
Посредине старухиной спальни стояла гигантская кровать под балдахином. Она была кованая и вся в завитушках. В кровати среди подушек и одеял лежала старуха Буренкина в белых кружавчиках.
Хотя нет.
Приглядевшись внимательней, я понял, что в кружавчиках лежала не старуха, а рыжая корова с розовым носом.
— Молоко на полочке в бидоне, — не глядя на меня, сказала Корова. Она сосредоточенно подпиливала копыто. – Парнéе некуда.
— Добрый вечер, — застеснявшись, поздоровался я.
— Сметана – в крынке на подоконнике, — бросила мне Корова, не отрываясь от маникюра. — Гони две звонкие монеты!
— У меня нету, — я совсем растерялся. – Простите, но я совсем не за молочным пришёл.
Корова не реагировала. Тогда я подошел к ней поближе:
— У вас хомячка не пробегало?
— Простокваша скиснет послевчера, — последовал ответ.
— Я говорю, хомячка такого рыженького не было? – не сдавался я.
Корова тряхнула кружавчиками:
— Сливки завезут в понедельницу.
Я, наконец сообразил, что Корова меня не слышит, и, яростно жестикулируя, крикнул ей в самое ухо:
— Хомяк!!! Вы Фому Фомича не видали?!
— Ну что ты орешь? Что орешь? – из коровьева уха вдруг вылезла заспанная собачья морда.
Я опешил.
Корова невозмутимо продолжала пилить копыто.
— Тебе чего, о, Мальчик? – спросила Собака. – Может, творожка?
Я подумал, что она, должно быть, породы сеттер, и опять сказал, что разыскиваю Фому Фомича. Я даже описал его особые приметы — усы и родинку на носу.
— Впервые о таком слышу, — Собака пожала плечами и зевнула, щёлкнув пастью.
Судьба пропавшего Фомы Фомича и моя судьба её совсем не интересовали. Я подивился на такую душевную чёрствость (обычно собаки отзывчивые) и уже собрался уходить…
Как вдруг:
— Постой, о, Мальчик, — сказал кто-то тоненьким голоском.
Из собачьего уха вылез маленький нос с усами и родинкой.
У меня екнуло сердце.
Я подумал, что это же Фома Фомич!
Но нет.
Это был не он, а какой-то посторонний хомяк. Он был более толстым и менее рыжим по сравнению с Фомой Фомичем. И еще в нём не было того природного очарования, которое так ценили все родные и близкие Фомы Фомича. Я это разглядел сразу невооруженным глазом.
Тем временем Посторонний Хомяк меня изучал – долго и испытующе.
— Что это у тебя в носу? Торчит такое беленькое?
Я машинально схватился за нос. И точно! Нащупал какую-то бумажку. Она была свернута в трубочку и торчала из моей левой ноздри.
Я выдернул ее из носа и развернул.
— Читай вслух! – потребовал Посторонний Хомяк.
Казалось, он был единственный из всей троицы, кому было до меня дело. Корова опять пилила, а Собака опять спала.
— «Я тебе забыла сказать главное, – прочитал я зачем-то нараспев (при этом я непроизвольно раскачивался из стороны в сторону), – чтоб вернуться в Так, тебе надо научиться трём важным ВЕ…»
— Ну, чего ты остановился? – нетерпеливо спросил Посторонний Хомяк. – Что там дальше написано?
— Ничего.
Я перевернул листок – там тоже было пусто.
— Совсем-совсем ничего? Научиться трём важным ВЕ… — и всё?
— Всё.
— Стра-а-а-ан-но… — протянул Посторонний Хомяк. – Ну, хорошо. Давай рассуждать нелогически.
— Вы хотели сказать: логически, – поправил я.
— Как хочешь! Давай не рассуждать логически. Кто-то написал это послание и засунул тебе его в нос… Значит, оно адресовано тебе. Правильно?
— Это Принцесса написала.
— Почем ты знаешь?
— По почерку, — зачем-то соврал я.
Почерка Принцессы я никогда в жизни не видел. Но я же знал, что это записка от нее. Знал — и всё тут.
— Принято, — удовлетворенно кивнул Посторонний Хомяк. – Значит, Принцесса хочет, чтобы ты научился трём важным ВЕ. Но ведь ты пойми: это может быть все что угодно! Три важных ВЕшалки, например. Или три важных ВЕрёвочки. Или даже три важных ВЕлосипеда! – разгорячился Посторонний Хомяк.
Он даже свесился из собачьего уха и чуть не вывалился на пол.
– ВЕночки, ВЕнтиляции, ВЕтеринара, ВЕртолета! — кипятился он.
— Вот чудак! – подумал я и сказал: — Вещи.
— Вещи? – переспросил Посторонний Хомяк.
— Мне нужно научиться трем важным вещам.
— Гм-гм… Ты уверен? Что именно ВЕщам? — Постороннего Хомяка терзали сомнения. – ВЕщам, а не ВЕкторам, ВЕтрам, ВЕзунчикам или ВЕтряным мельницам?
Я кивнул.
— Му-у! — вдруг сказала Корова. Она оторвалась от маникюра и теперь смотрела на меня удивленно — как на привидение.
— Цыц! – сострожился на нее Посторонний Хомяк. – Ну, если ты так абсолютно в этом уверен, то я могу научить тебя одной важной ВЕщи.
— Правда? – обрадовался я. Мне уже порядком хотелось домой, и я был рад любой подмоге.
— Не я, а мы! – вставила вдруг проснувшаяся Собака.
— Не мы, а му-у! – добавила Корова.
— МЫ НАУЧИМ ТЕБЯ ОДНОЙ ВАЖНОЙ ВЕ! – громко сказали все трое и уставились на меня во все глаза.
Я порозовел. Вернее, стал сиреневым (синева из меня еще не выветрилась). Я подождал, но ничего больше не происходило.
— Ну?
— Имеющий Ухо — да услышит! – торжественно сказали они опять хором.
Я подождал еще маленько и спросил:
— Это всё?
— Да.
Я на всякий случай потрогал свои уши: они были обычной формы — продолговатые, только горячие.
— И теперь я умею делать Одну Важную ВЕ? – уточнил я.
— Точно так, — сказали эти трое, но мне все как-то им не верилось.
Что такое — в самом деле: «Имеющий Ухо — да услышит»? Какая-то абракадабра. Белиберда. Но я не стал с ними спорить.
Я еще немного постоял в надежде, что они мне что-нибудь объяснят, но нет. Корова, Собака и Посторонний Хомяк больше не обращали на меня внимания. Они выпрыгнули из кровати и гоняли по комнате сбежавшие щи.
— До свидания! — сказал я и пошёл.
Продолжение следует…
© Анна Никольская, 2012